Задумав нападение на СССР, Адольф Гитлер рассчитывал взять Москву уже через четыре недели после начала войны, а к октябрю – дойти до Урала. Не особо верили в обороноспособность советского государства и союзники: США давали фашистам на захват русских от одного до трёх месяцев, по оценкам Великобритании сопротивление могло продлиться не более шести недель.
Но события приняли совсем другой оборот. Лишь в сентябре немцы смогли взять Смоленск и начать наступление на столицу Союза. Ситуация на фронте становилась всё более напряжённой.
На этом фоне 3 октября Гитлер произнёс в Берлине знаковую речь, которая формально была приурочена к началу ежегодной кампании помощи армии, но на деле оказалась посвящена более масштабным вещам: о причинах войны, её оценках и ситуации на полях сражений. Какую секретную информацию поведал тогда своему народу фюрер и что интерпретировал так, как ему было выгодно?
В самом начале своей октябрьской речи Гитлер заявил, что не желал развязывать новую мировую войну. По его словам, им всегда двигали лишь цели, намеченные в программе Национал-социалистической партии: консолидация нации и объединение немецкого народа, которое подразумевает «восстановление естественного состояния», а также «достижение равноправия с окружающим миром».
Фюрер подчеркнул, что план «определил необходимые действия». «Это, однако, ни в коем случае не означает, что мы когда бы то ни было стремились к войне», - сказал он.
Вину за начало планетарного конфликта Гитлер возложил на «демократических ничтожеств» и в первую очередь Великобританию, которая якобы отвергла все предложения главы Германии о дружбе. «Все эти годы, пока я прилагал усилия в любых обстоятельствах наладить взаимопонимание, господин Черчилль восклицал только одно: «Я хочу войну!» Теперь он её имеет!» — отметил руководитель Третьего рейха. Теперь, - продолжил он, - Англия вместо того, чтобы втягивать в конфликт другие государства, уже «сама умоляет весь мир помочь ей в её войне».
И при этом Лондон всё так же отвергает любые «мирные предложения» фюрера.
Вместе с тем Гитлер заверил, что именно желание «ограничить военный размах» вынудило его к заключению пакта о ненападении с Советским Союзом в 1939 году. Однако и СССР, как оказалось, не оправдал ожиданий нацистского лидера, и поэтому он вынужден был начать войну и против него.
В своей речи глава Третьего рейха обвинил Москву в «предательстве, которое ликвидировало европейский северо-восток», и назвал ударом «захват балтийских государств».
Гитлер подчеркнул, что многое прощал Сталину, якобы надеясь на взаимопонимание.
«Лишь тогда, когда от недели к неделе я всё сильнее стал ощущать, что Советская Россия уже видит тот час, когда она выступит против нас, когда неожиданно в Восточной Пруссии собрались 22 советские дивизии, в то время как наших там было от силы три, когда я постепенно стал получать информацию о том, что на нашей границе возникает аэродром за аэродромом, когда через всю гигантскую Советскую империю сюда начала катиться дивизия за дивизией, вот тогда я почувствовал себя обязанным принять меры со своей стороны», — подчеркнул он.
Вместе с тем, отметил фюрер, действия эти «были чисто оборонительного характера». И якобы даже тогда немецкий лидер пытался прояснить ситуацию, пригласив главу советского МИДа Вячеслава Молотова. На этой встрече осенью 1940 года СССР было предложено присоединиться к Тройственному пакту.
Москва, однако, дав формальное согласие, выдвинула заведомо неприемлемые для Берлина условия. Например, по словам Гитлера, выступила за ликвидацию Финляндии, размещение советских гарнизонов в Болгарии и опорных пунктов на Дарданеллах, а также коснулась вопроса гарантий защиты Румынии. Эти факты как тогда, так и во время существования Союза были секретными.
С тех пор, заявил руководитель рейха, ему стало «ясно, что пришло время величайшей осторожности». «К концу мая уже невозможно было отогнать от себя мысль об угрозе борьбы не на жизнь, а на смерть, — констатировал он. — Утром 22 июня началась эта величайшая в мировой истории битва».
При этом, как следует из речи, лишь где-то в этот момент Гитлер «окончательно принял для себя решение самому сделать первый шаг».
Известные в настоящий момент факты, однако, с относительной уверенностью позволяют говорить, что заявления фюрера о нежелании воевать – не более чем уловка и «политкорректное объяснение» для простых немцев.
К «собиранию земель немецких» Германия приступила еще в 1938 году, присоединив Австрию и Судетскую область Чехословакии. Праге при этом, конечно, гарантировали сохранность новых границ, но уже весной 1939 года Гитлер потребовал роспуска правительства Словакии от чехословацких властей. Те, по опыту ситуации с Судетами, понимая, что помощи ждать неоткуда, подчинились. В результате Чехия была объявлена немецким протекторатом, а Словакия – независимым государством.
Тогда-то и стало ясно, что Берлин не ограничится одним лишь «собиранием» и намерен завоевать для себя «жизненное пространство»
Не менее лукавыми выглядели и обвинения в адрес нашей страны в ликвидации европейского северо-востока. Ведь присоединение Прибалтики стало возможно благодаря подписанию секретных протоколов к пакту Молотова-Риббентропа о сферах влияния в Европе. Да, Латвия, Литва и Эстония вошли в состав Советского Союза, но и Германия в соответствии с документом получила то, чего очень хотела — часть Польши до Бреста.
Лицемерными кажутся и заявления Гитлера о подготовке Сталина к нападению. О создании в Польше «трамплина на Восток» — группировок для удара по СССР – глава Третьего рейха заговорил ещё в июне 1940 года, после разгрома Франции. В личных беседах он подчёркивал, что настала пора «разделаться с большевизмом», и уже 31 июля на совещании с высшим военным командованием им были оглашены решение о войне с Россией и её общий план.
Вместе с тем не все утверждения в октябрьской речи Гитлера в отношении СССР оказались лживы.
«Мы не имели ни малейшего понятия о том, насколько гигантской была подготовка противника!» — заявил тогда Гитлер.
И, действительно, военное командование немцев считало, что в 1941 году противник сможет выставить против них всего 209 дивизий. На самом деле сил у СССР было гораздо больше – минимум 300 дивизий, и при этом шло формирование новых, о чём Сталин заявлял ещё в мае. В результате, не рассчитав силы, фашисты не смогли разбить Красную армию за одну кампанию и были вынуждены ввязаться в войну на истощение.
Вполне возможно, относительно искренен Гитлер был и в отношении Черчилля. Настоящего хамелеона и, вероятно, одного из главного зачинщика всего того, что случилось.
А о том, как Черчилль и вовсе в 1951-м году хотел сбросить ядерные бомбы на 30 городов СССР (это стало известно из найденной записки на тот момент гендиректора «Нью-Йорк Таймс») - читайте завтра в «Абсолютном рейтинге».
Спасибо за проявленный интерес к статье. Благодарю за лайки! Подписывайтесь, делитесь!