В экономике России после шока 2022-го возникла «новая реальность», считают во ВШЭ. Новая посткризисная структура отличается меньшим масштабом добычи ископаемых и ростом обрабатывающего производства. Не все эксперты с этим согласны
Фото: Антон Новодережкин / ТАСС
На сегодняшний день в российской экономике сформировалась новая, посткризисная структура как следствие адаптации и восстановления после шоковой весны 2022 года, считают эксперты Высшей школы экономики (ВШЭ). Она отличается меньшим масштабом добычи полезных ископаемых (в первую очередь энергоносителей) и существенно более высоким масштабом обрабатывающих производств, включая высокотехнологичные виды продукции. Такие выводы экспертов ВШЭ приводятся в сводном заключении комитета Госдумы по бюджету и налогам на проект федерального бюджета 2025–2027 годов.
Другие эксперты, опрошенные РБК, полагают, что назвать такую реальность стабильной пока нельзя и предвосхищать устойчивость структурных изменений не стоит: они могут быть связаны с циклическими факторами.
Исчерпание быстрого роста
«Новая реальность» российской экономики, которую констатируют эксперты ВШЭ, прослеживается на фоне окончания фазы интенсивного экономического подъема, обусловленного восстановлением после резкого спада весной 2022 года. «Потенциал аномально быстрого подъема в реальном секторе экономики к середине 2024 года в первом приближении исчерпан», — отмечают эксперты ВШЭ.
«Восстановительная фаза в экономике действительно подошла к своему завершению, и в целом уровень ВВП уже выше, чем был в 2021 году», — согласен главный макроэкономист УК «Ингосстрах-Инвестиции» Антон Прокудин. При этом структура ВВП претерпела изменения: сектор «закрытой» экономики стал заметно больше и его финансирование со стороны государства потребовало роста налогов, добавил он. Фаза восстановительного роста завершилась, скорее всего, даже ранее, чем в текущем году, считает главный экономист инвестиционной компании «Ренессанс Капитал» Олег Кузьмин. «По-прежнему сильный рост 2024 года, близкий к 4%, является в первую очередь результатом продолжавшегося три года бюджетного стимула. В этом плане потенциал восстановительного роста действительно уже более чем исчерпан», — отметил Кузьмин.
Первичный структурный дефицит бюджета, то есть мера повышенных расходов относительно нормального бюджетного правила, в 2024 году прогнозируется на уровне 3,1 трлн руб., а с 2025 года Минфин запланировал перейти к первичному структурному балансу, то есть нормализовать бюджетную политику.
Экономист Bloomberg Economics по России и Центральной и Восточной Европе Александр Исаков отмечает, что экономика России не только завершила восстановление, но скорее начала охлаждаться уже в третьем квартале 2024 года. Среди причин замедления он называет догоняющее выполнение Россией квот по добыче ОПЕК+ (в первом полугодии Россия производила нефти больше, чем требовалось по договоренностям, но осенью, по графику, начала компенсацию этого перепроизводства. — РБК), замедление не связанного с обороной промышленного производства и охлаждение активности в строительстве на фоне сворачивания массовых программ льготной ипотеки.
В 2023 году ВВП России вырос на 3,6%, в 2024 году правительство ожидает роста на 3,9%, но в 2025 году возможно снижение темпов роста до 2,5%, следует из базового варианта макропрогноза, внесенного в Госдуму вместе с проектом федерального бюджета.
Споры о посткризисной реальности
В новой посткризисной структуре, по мнению экспертов ВШЭ, наблюдается меньший масштаб добычи полезных ископаемых, в первую очередь энергоносителей, и существенно более высокий масштаб обрабатывающих производств, в том числе и в части высокотехнологичных видов продукции.
Масштабированию обрабатывающих производств, по мнению ВШЭ, способствуют:
потребности специальной военной операции;
возросший масштаб жилищного строительства;
существенно более высокий объем производства платных услуг населению (отчасти за счет перераспределения платежеспособного спроса населения в пользу внутреннего рынка).
«После завершения интенсивной фазы посткризисного восстановления и адаптации к новым условиям в экономике сформировалась новая реальность, которая и положена в основу прогноза социально-экономического развития [правительства]», — отмечается в сводном заключении депутатов на проект бюджета со ссылкой на ВШЭ.
Согласно прогнозу Минэкономразвития, в базовом сценарии экспортные цены на российскую нефть будут составлять $69,7 за баррель в 2025 году, $66 — в 2026 году, $65,5 — в 2027 году. Рост ВВП страны в 2025 году составит 2,5%, в 2026 году — 2,6%, в 2027 году — 2,8%. По итогам текущего года в базовом сценарии инфляция составит, как ожидается, 7,3%, а в 2025 году — 4,5% (возвращение к таргету Центробанка — 4% — прогнозируется только в 2026 году). В базовом варианте прогноза Минэкономразвития закладывает резкое снижение темпов роста инвестиций в основной капитал: если по итогам 2024 года показатель прогнозируется в 7,8%, то в 2025 году — уже 2,1%. В 2026–2027 годах ожидается некоторый рост относительно 2025 года до 3 и 3,3% соответственно. Рост промышленного производства замедлится до 2% в 2025 году с 4% по итогам 2024-го.
«Нельзя говорить о формировании новой посткризисной структуры экономики. Это смесь факторов, она будет меняться, и она не посткризисная, а просто структурная», — возражает главный экономист «Т-Инвестиций» Софья Донец. По ее мнению, все перечисленные ВШЭ характеристики отражают тренды разной длительности. Так, рост платных услуг населению в общем обороте — это структурный длинный тренд, присущий всем постиндустриальным экономикам, он будет продолжаться; рост доли обработки — это тренд, непосредственно связанный с нуждами обороноспособности, его длительность привязана непосредственно к «триггеру»; стройка относится к циклическим трендам, сейчас есть ярко выраженный рост, подогретый стимулами (льготной ипотекой), и здесь вероятен разворот вслед за циклом.
Прокудин согласен, что масштаб жилищного строительства скоро перейдет к спаду, а экономика продолжит меняться, отвечая на внешние вызовы.
По мнению Исакова, значительная часть экономических изменений носит циклический, а не структурный характер. «Иначе говоря, доля отраслей, наиболее чувствительных к внутреннему спросу, — услуги, строительство, розничная торговля — всегда растет в условиях значительного кредитного и бюджетного стимулов, а доля «нециклических секторов» — добычи ископаемых, сельского хозяйства — снижается», — пояснил он. На фоне охлаждения экономики структура добавленной стоимости скорее начнет возвращаться ближе к исторической норме, прогнозирует Исаков.
Снижение сырьевой ориентации
Эксперты ВШЭ указывают на «вынужденное» снижение сырьевой ориентации российской экономики, что стало следствием антироссийских санкций. По их оценкам, такое снижение влияет в том числе на объем и структуру доходов бюджета. Данные Росстата по объемам добычи нефти и газа перестали публиковаться в 2023 году по решению правительства.
Весной 2024 года премьер-министр Михаил Мишустин заявлял, что экономика страны становится менее зависимой от сырьевого экспорта и ненефтегазовые доходы выросли на четверть. В проекте бюджета в 2025 году на нефтегазовые доходы будет приходиться 27,1% общих доходов, что станет в таком случае минимумом по крайней мере с 2006 года (по итогам 2024 года нефтегазовые доходы бюджета должны составить 31,3% всех доходов). В свою очередь, ненефтегазовые доходы к 2027 году могут достичь 33 трлн руб., или 77% всех доходов (в пояснительной записке к проекту бюджета говорится, что рост ненефтегазовых доходов связан в том числе с повышением налоговых ставок). «Если посмотреть в целом на бюджетную систему, то доля доходов, независимых от нефти и газа, — 90%», — сказал в интервью РБК министр финансов Антон Силуанов.
Во ВШЭ полагают, что экономическая динамика в России все в меньшей и меньшей степени определяется факторами санкционного давления и внешнеэкономических ограничений. «С началом специальной военной операции, появлением новых требований к самодостаточности, санкционных ограничений на российский экспорт и участие иностранных компаний на российском рынке зависимость экономической динамики от экспортных доходов существенно ослабла», — согласен заведующий лабораторией среднесрочного прогнозирования воспроизводственных процессов ИНП РАН Михаил Гусев. Он пояснил, что в 2023–2024 годах экономический рост был основан на внутренних факторах и «такого роста в российской экономике до этого не наблюдалось». Этого, по словам Гусева, удалось достичь за счет замещения импорта, существенного бюджетного стимула как в виде оборонных расходов, так и в виде инвестиций в инфраструктуру и на поддержку потребительского спроса.
По мнению Гусева, российская экономика может существовать при еще более низких объемах сырьевого экспорта, чем сейчас. Текущая статистика платежного баланса, по его словам, демонстрирует то, что отток капитала частного сектора составляет около $30–50 млрд в год, которые обеспечиваются в том числе за счет экспорта углеводородов.
Торможение инвестиций
Эксперты ВШЭ считают, что инвестиционные проекты, связанные с необходимостью срочной переориентации внешнеэкономических потоков и освоением освободившихся продуктовых ниш на внутреннем рынке, в значительной мере завершены, что ведет к снижению темпов прироста инвестиций в основной капитал.
Прокудин, в свою очередь, полагает, что ожидаемый спад инвестиций в основной капитал является следствием сложных условий существования экономики. «Через пару лет он может смениться ростом», — не исключает эксперт. По мнению Донец, фаза восстановительного подъема была «растянута» на 2024 год благодаря бюджетному стимулу. «Это эффект перестройки на более высокие расходы бюджета, которые были продлены на 2024 год тоже. Это плюс без минуса: более высокие расходы без минусов в виде увеличившихся налоговых поступлений. А со следующего года уже у нас будет плюс, но с минусом: расходы останутся на повышенном уровне, но и [налоговые] доходы бюджета повысятся», — пояснила Донец.
Устойчивость новой реальности
«Насколько долго такие пропорции в структуре роста сохранятся в перспективе, зависит от многих факторов, но главное в том, что российская экономика смогла динамично развиваться без опоры на текущие экспортные доходы и при более низких объемах импорта по отношению к выпуску», — считает Гусев.
Итоги 2023–2024 годов демонстрируют то, что экономика может расти на 3–4% в год с опорой на внутренние источники роста, потенциал такого роста не исчерпан, уточняет экономист РАН. Однако возможности динамичного развития все больше будут определяться в том числе инвестициями в НИОКР и формированием человеческого капитала, добавил он.
В устойчивости «новой реальности» сомневается директор Центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ Олег Буклемишев. «Мы не вернулись в какое-то стационарное состояние, из которого качнуть куда-то нас тяжело», — убежден он. Скорее российская экономика «продолжает нащупывать какое-то равновесие, и не факт, что она его нащупает в ближайшее время», добавил эксперт. О преждевременности рассуждений о завершении периода трансформации экономики говорят и в «Ренессанс Капитале». «Скорее всего, трансформация еще не закончена. При этом запас прочности экономики перед шоками мировых товарных рынков стал заметно меньше — за счет повышения цены отсечения нефти в бюджетном правиле на $15 (до $60 за баррель. — РБК) и формирования дисконта на российскую нефть в размере $10», — отметил Кузьмин. По его оценке, эти $25 по ценам на нефть — запас, который фактически израсходован.
По мнению Донец, нельзя утверждать, что добыча энергоресурсов не восстановится. «Надо увязывать этот тренд и с глобальным циклом. Сокращение объемов добычи нефти не столько результат санкций, сколько результат политики ОПЕК+. Исключение составляет газ, сокращение в этом секторе является следствием новых внешних обстоятельств», — пояснила она.
Буклемишев напоминает, что докризисный потенциальный рост экономики составлял 1,5–2%. По его мнению, не факт, что потенциал России увеличился за последние два года, скорее мы упали с того потенциала, который был раньше. «Все, что мы видим сейчас, это скорее функционирование за пределами нормального потенциального роста, это перегрев, интенсивное переиспользование ресурсов», — добавил эксперт, по мнению которого «динамика еще не завершена».
Читать далее →