Анастасия Казанцева

Когда зарубежные картины ушли из российского проката, многие восприняли это как катастрофу. Казалось, что и без того позабывшие про аншлаги кинотеатры опустеют окончательно, ведь зрители привыкли к громким премьерам и именам. Но за время отсутствия западных картин многое поменялось. Пока голливудские студии перестраивались, у нас сформировалась собственная сильная киноиндустрия, которая не просто заняла освободившуюся нишу, но и превратилась в основного игрока. Например, в 2025 году сразу восемь российских фильмов собрали в прокате больше миллиарда рублей. Это «Волшебник Изумрудного города. Дорога из жёлтого кирпича», «Финист. Первый богатырь», «Пророк. История Александра Пушкина», «Август», «Горыныч», «Алиса в Стране чудес» и другие проекты. Это не случайный успех — в этих картинах сочетается зрелищность, эмоциональность и опора на национальный культурный код. В них много музыки, чудес, историй о наших героях, о нашей земле, о тех, кто создаёт будущее здесь и сейчас. Заметьте, что в списке лидеров проката не только развлекательные и музыкальные фильмы, но и сложный военный фильм по мотивам романа Владимира Богомолова «В августе сорок четвёртого». И «Пророк…» как новое осмысление творчества «нашего всего» с Юрой Борисовым, который вышел за рамки отечественного кинематографа, став мировой знаменитостью. Вообще, если посмотреть шире, импортозамещение в киноиндустрии - закономерный процесс, который раньше обходил Россию. В мировой практике зрители всегда больше тянутся к «своим» — американцы любят свои истории, французы — свои. Даже если продюсеры из США вдохновляются иностранным сюжетом, то непременно переснимают картину с американскими звездами. И у нас теперь то же самое: зрителю стало интереснее смотреть кино о себе, о своих реалиях, а не о чужой жизни. Мы больше уделяем внимание себе, поэтому перестали страдать от нехватки «западных картин», поняли, что наше кино способно вдохновлять не меньше. За последние годы появилось целое новое поколение актёров, режиссёров и сценаристов, которые создают отечественное кино другого уровня — современное, технологичное, но при этом очень искреннее. Так что возвращение зарубежных премьер — это, конечно, заметное событие, но не сенсация. У нас есть свои сильные истории, свои звёзды и своя аудитория. И, пожалуй, самое главное — зритель действительно стал другим. Сегодня он выбирает не просто эффектные кадры, а смысл, эмоции и родную почву, на которой эти истории произросли.

Я довольно часто слышу истории о том, как артисты открывают кафе, рестораны, салоны, и многие думают, что это простой и красивый способ «вложить деньги» или создать ещё один имиджевый проект. Но по факту ресторанный бизнес — это отдельная сложная профессия. Он требует постоянного присутствия, контроля, внимания к деталям, умения работать с персоналом, закупками, логистикой и маркетингом. Это не что-то, что работает «само по себе”» У артистов мышление чаще про творчество, про выражение себя, про эмоцию. Но бизнес — это про систему. И если не выстраивать процесс как бизнес-модель, результат почти всегда будет непредсказуемым. Я знаю несколько примеров, когда звёзды успешно развивали проекты, но в каждом случае у них была команда, управленец, партнёр, и всё велось очень профессионально. Это не история про «открыл красивое место и оно само зажило». Там ежедневная включённость: от меню и закупок, до кадров и отчетов. И здесь нет ничего плохого. Просто важно честно ответить себе на вопрос: готов ли я заниматься этим каждый день? Не как хозяин проекта, который «приходит красиво на открытие», а как человек, который будет принимать решения, иногда сложные и некрасивые. Если ответ — да, то ресторан может стать классным делом жизни. Если ответ — нет, то лучше вкладывать силы туда, где ты по-настоящему силён. Я сама делаю выбор в пользу творчества. Песня, студия, сцена — это то, что я чувствую на уровне дыхания. Это моя работа, моя энергия. И пока я выбираю наращивать это направление. Но я абсолютно понимаю тех, кто хочет развиваться шире. Просто важно помнить: бизнес не про картинку — а про структуру. И в этом нет романтики, но в этом есть результат.

Сегодня страх перед искусственным интеллектом понятен — во всех сферах обсуждают, заменит ли он человека. В музыке эта дискуссия особенно остра: если судить по эстраде, ИИ уже активно пишет репертуар многим исполнителям. Но проблема в том, что это всегда слышно. Ты чувствуешь, что песня собрана по шаблону. Музыка всегда была способом передачи человеческих состояний — переживаний, памяти, чувств, которые невозможно алгоритмизировать. Даже несовершенство исполнения, «ошибка» или случайная пауза часто становятся тем самым элементом, который делает произведение живым и запоминающимся. Да, уже можно сгенерировать не только мелодию, но и голос — на Западе есть виртуальные певцы, актёры, даже целые «нейропроекты». Но всё равно человек чувствует, когда перед ним что-то искусственное. Музыка — это не просто звук, а энергия, вложенная в него. И пока машина не способна переживать, она не сможет передать настоящее чувство. Именно поэтому я уверена: искусственный интеллект может помочь, но заменить артиста — нет. Потому что искусство рождается из внутреннего опыта, а не из алгоритма.

Идея объявить 2027-й «Годом географии» звучит своевременно. География — это ведь не только про карты и координаты, это про понимание себя в мире, про культурную и природную идентичность. Россия — огромная страна, но иногда кажется, что мы знаем о себе меньше, чем иностранцы о нас. Если «Год географии» поможет вернуть любопытство к собственной территории, то это уже будет польза. Но, конечно, важно, чтобы этот год не свёлся к формальным выставкам и отчётам. С любыми подобными инициативами, всё зависит от реализации. Хочется, чтобы «Год географии» стал реальной возможностью для людей — не только для учёных и исследователей, но и для обычных граждан — заново открыть свою страну. Чтобы мы перешли от восприятия географии как контурной карты к объёмному пониманию: к жизни, природе, людям, традициям. Можно было бы, например, создать платформы, где жители разных регионов делились бы историями о своих местах — о природе, климате, людях, особенностях. Это стало бы современным аналогом экспедиции, только в цифровом формате. Люди могли бы писать о родных краях, голосовать за самые интересные рассказы, а победителей, возможно, приглашали бы в настоящие экспедиции, чтобы увидеть другие уголки страны своими глазами. География ведь не ограничивается научными экспедициями или изучением недр земли. Это ещё и человеческие истории — как живут люди на Севере, в горах, в степи, чем они дышат, во что верят, что сохраняют. У нас огромная страна, наполненная сотнями этносов, культур и традиций — и всё это стоит увидеть и услышать не только на экране, но и вживую. Как человек творческий, я понимаю: пространство, в котором ты живёшь, сильно влияет на то, что ты создаёшь. Если «Год географии» поможет снова увидеть красоту и масштаб этой страны глазами тех, кто здесь живёт, это будет не только патриотично, но и по-настоящему креативно.

История с «Грэмми» всегда вызывает смешанные чувства. То, что песня Валерии прошла в отбор — уже показатель: российская музыка по-прежнему остаётся частью глобального поля, её слышат и там, и здесь. Но важно понимать, что «Грэмми» — не только про талант, а ещё и про индустрию, связи, контекст. Попасть в лонг-лист — одно, дойти до номинации — совсем другое. Я не думаю, что гонка за «Грэмми» должна быть самоцелью для российских артистов. Важно не просто «попасть на радар», а быть конкурентоспособными по звучанию, продакшену, качеству саунда. Если участие в таких премиях помогает нам держать руку на пульсе мировой сцены — это здорово. Но не стоит воспринимать это как меру ценности музыки. Иногда трек, который никогда не окажется в списках Recording Academy, имеет куда больший эмоциональный вес и культурное влияние. Так что если песня Валерии действительно доберётся до номинаций — отлично. Но гораздо важнее, чтобы российская музыка в целом не теряла связи с мировой поп-культурой, развивалась не из желания получить статуэтку, а из внутренней потребности быть услышанной — на своём языке и в своём контексте.

То, что креативные индустрии в России наконец перешли из разряда цифр и стратегий в реальные действия — уже хорошо. Форум в Петербурге показывает, что тема выходит из теории в практику. Но одной программы и мероприятий мало. Если не появится инфраструктура, где творческие люди смогут работать, зарабатывать и развиваться, все эти «6% ВВП к 2030 году» останутся просто красивым ориентиром. Сейчас всё держится на энтузиазме: музыканты записывают альбомы дома, художники выставляются в кафе, режиссёры монтируют фильмы на собственные средства. Это вдохновляет, но не создает систему. Системные изменения — это площадки, продюсерские центры, медиа, образовательные программы и фонды, которые позволяют не просто «творить вопреки», а работать стабильно. У нас уже есть пример — «Сколково». Это часть креативной экономики, только технологической. Почему бы не расширить функционал за счёт творческих профессий — создать пространство, где творческая личность может не выживать, а развиваться? Как артист я знаю: креатив — это не побочный эффект вдохновения, а тяжёлая работа, требующая среды, в которой тебя не «сжигает» система. Если мы создадим такую экосистему с тем же вниманием, как к IT или науке, тогда действительно можно будет говорить, что креативная экономика в России стала не декларацией, а живым организмом.

Миланская неделя моды в этом году действительно стала яркой – и не только благодаря громким дебютам. Для меня особенно символичным был показ Emporio Armani: дом показал коллекцию, завершённую самим маэстро перед его уходом. Здесь мы увидели невесомые ткани, палитру оттенков, баланс расслабленных и приталенных линий — всё это создано рукой непревзойденного маэстро. Финал с племянницей Сильваной в траурном чёрном и аплодисменты всего зала стоя — момент до мурашек! Креатив тоже сработал: Diesel раскидал по городу прозрачные пластиковые «яйца» с моделями внутри — идеальный «хайп» для эпохи соцсетей. В Лондоне Paolo Carzana вообще заменил шоу журнальной съёмкой. Ну и, конечно, самым обсуждаемым моментом стал показ в Dolce & Gabbana в Милане. На нем Мэрил Стрип и Стэнли Туччи появились в образах Миранды Пристли и Найджела из «Дьявол носит Prada», а рядом с ними — Анна Винтур, с которой списана главная героиня! Идеальное промо ко второй части легендарного фильма. По ощущениям, русская публика и дизайнеры в Милане по-прежнему заметны — их видно в залах и кулуарах. Милан остаётся площадкой, где пересекаются все: от мировых легенд до новых имён, и именно в этом его особая магия. Вывод простой: сегодня выигрывает не столько новый силуэт, сколько способ рассказа о нём — кино, перформанс, инсталляция. И на этом фоне Милан сохраняет тот самый баланс между классикой и новыми, современными способами завоевать сердца аудитории.

Для меня «Интервидение» — это очень важный эксперимент, где музыка становится общим языком для стран с разной культурой. Особенно ценно, что конкурс даёт возможность открывать новые таланты из стран, которые сложно сейчас представить на «Евровидении». Например, мусульманские страны, которые вряд ли приняли бы участие в конкурсе, так как очевидно, что ценности «Евровидения» и этих стран уже не совпадают. Понятно, что первый конкурс не мог пройти идеально: кто-то говорил о политике, кто-то — о затянутости шоу. Но главное — трансляцию посмотрели миллиарды зрителей, и это уже успех. Жест Shaman отказаться от оценок был красивым, но при этом спорным. С одной стороны, это выглядело благородно, с другой, зрителям интереснее видеть честное соперничество. Подобные споры — часть роста проекта. Тем, кто «разочарован», я бы рекомендовала попробовать сделать что-то подобное самостоятельно. Я думаю, у «Интервидения» есть потенциал вырасти во что-то самобытное, со своим стилем и атмосферой, а не просто копию «Евровидения». Первый шаг сделан и он смелый. Да, не обошлось без шероховатостей, но блин комом точно не вышел. Дальше конкурс будет только крепнуть и совершенствоваться.

Мне очень нравится, что история с танцами Булановой превратилась в настоящий флешмоб. Мемы и пародии не унижают, а наоборот, дают артисту новую волну популярности. Это объединяет людей, снимает напряжение и дарит лёгкость. Даже Ксения Собчак, казалось бы, циничная и ироничная, радовалась как ребёнок, когда станцевала этот номер. И это здорово — такие моменты показывают, что музыка и юмор сильнее пафоса. На самом деле такие флешмобы — это отдельная форма искусства. Они живут своей жизнью, но при этом возвращают внимание к артисту и его песням. Буланова в этом плане — пример того, как можно с юмором и достоинством принять вирусную волну и превратить её в плюс. Мне кажется, шоу-бизнесу в целом стоит ценить такие истории. Когда люди смеются вместе, когда залы наполняются зумерами и мемы становятся частью концерта — это и есть настоящая связь со временем. И это куда важнее, чем строгие постановки или показная «звёздность».

История с Юрием Антоновым для меня — это пример настоящего артиста. Даже несмотря на проблемы со здоровьем, он принципиально не соглашается петь под фанеру и выходит на сцену только тогда, когда может отдать публике максимум. Мне особенно близка эта тема, потому что я имела честь выступать с Юрием Антоновым на одной сцене. Я помню, как публика слушала его буквально затаив дыхание — это была невероятная энергетика. Антонов — артист, которому достаточно просто выйти на сцену, чтобы зал наполнился музыкой и уважением. Это то, чему невозможно научиться в TikTok — это годы труда и настоящая преданность сцене. Это огромный знак уважения к зрителю. Он мог бы сократить программу, мог бы «подстраховаться» фонограммой, но выбрал путь честности. Для всех нас, молодых артистов, это ориентир. Сейчас, к сожалению, всё чаще можно увидеть, как кто-то выходит и «отрабатывает» концерт под минусовую запись. Люди покупают билеты не для того, чтобы слушать колонку. На таких, как Антонов, равняются поколения: он показывает, что главное — это живое общение с публикой и честность. И для меня, как для молодой певицы, это главный урок — сцена не терпит халтуры. И, конечно, хочу пожелать мэтру здоровья — надеемся, что юбилейный концерт состоится позже, когда Юрий Михайлович будет готов ко встрече со зрителями.

Когда пару лет назад пандемия и глобальные события обрушили индустрию моды, многим показалось, что эта сфера исчезнет из нашей повседневной жизни. Мода тогда действительно отошла на двадцатый план: бренды уходили с рынка, показы отменялись, а привычные форматы казались больше неактуальными. Но на самом деле мода не исчезла, она просто начала процесс трансформации. Пятая по счёту Московская неделя моды — лучшее тому подтверждение. Это не только праздник для фотографов, стилистов и дизайнеров, но и зеркало процессов, которые происходят в обществе. Сегодня мода перестаёт быть калькой с Запада: она ищет собственный язык, отражает культурные коды и становится инструментом самовыражения стран и сообществ, которые больше не хотят играть по чужим правилам. Недаром в рамках недели проходит и Fashion саммит БРИКС. Развивающиеся страны, которых часто пытаются «отрезать» от глобальной модной сцены, выстраивают новый вектор — создают стиль, отражающий их идентичность и реальность. Это не про копирование, а про рождение чего-то своего: от силуэтов до смыслов. И это, пожалуй, куда важнее, чем очередной громкий логотип на подиуме. Мне кажется, мода сегодня — это больше не про статусные вещи, а про возможность рассказать историю. Историю о том, кто ты, откуда, что для тебя ценно. Поэтому Неделя моды в Москве — это не просто череда показов, а пространство, где рождается новый стиль, способный стать голосом целого поколения. И чем больше таких событий, тем очевиднее: мода жива. Просто она изменила свой акцент: с витрин на смыслы, с глянца на идентичность.

Если честно, «Тополиный пух» — это, можно сказать, наш национальный гимн лета. Ты можешь не помнить таблицу умножения, но слова этой песни знаешь наизусть. И да, стоит только заиграть мелодии и все превращаются в тех самых подростков на школьной дискотеке. Эта песня живёт уже столько лет: её ставят в караоке, на дачных посиделках и в клубах, и везде она заходит одинаково! Потому что она про то, что у всех внутри сидит кусочек девяностых, даже у тех, кто родился в нулевых.  Мне кажется, «Тополиный пух» — это идеальный пример, как одна песня может быть отражением целой эпохи. Где-то услышишь, и вот ты уже напеваешь её весь день, даже если не хотел. И знаете, в этом вся её магия. У «Иванушек» может быть миллион треков, но визитка у них всегда будет одна. Потому что попробуй-ка прожить лето без «Тополиного пуха». Спойлер: не получится!