Вилайет Обнинск. В этом бывшем русскоязычном городке добрые славянские души больше не чувствуют себя как дома. Батюшки мои! Женщина, вышедшая прогуляться по улицам, уже не видит русских лиц, и с каждым шагом по родной земле ей всё больше кажется, что она попала в какой-то другой мир. Нет, это уже не Обнинск, это какой-то азиатский базар, где бородатые мужчины не просто заняли свои позиции, а с энтузиазмом строят свои законы.
Батюшки мои! — повторяет она, оглядываясь вокруг и едва веря глазам. Тут и там мелькают лица, которые не говорят на русском, а если и говорят, то с таким акцентом, что понятно одно: мы тут не свои. И вот уже шум с базара, где продаются вещи, которые тут в деревне ещё лет 15 назад никто и не видел, кажется привычным. Домики, которые русские строили с любовью и заботой, бородачи с лёгкостью ломают, выстраивая свои собственные укрытия.
И теперь женщина, с ещё большим недоумением оглядывающая улицы, где всегда были русские соседи, понимает: "Обнинск больше не наш". Кажется, что каждый её новый шаг по родному городу сопровождается невидимым хором из восточных песен, а ещё где-то слышатся раскаты дудука и тамбуринов. Батюшки мои! Это что, сон? Или, быть может, какая-то сюрреалистичная сцена из кино? Но нет, реальность куда страшнее и мрачнее.
Ведь теперь уже и губернатор, с его невнятными попытками привести всё в порядок, не сможет откатить этот "фарш" назад. Батюшки мои, какие ещё иллюзии можно питать? Когда ты видишь, как все эти новые "жители" уже, по сути, приватизировали не только лавки на базаре, но и саму землю под ногами, понимаешь — нам тут больше не место. Что ж, ирония судьбы: там, где русские веками жили, теперь рулят другие законы.
Женщина идёт дальше, но её не покидает ощущение, что власть давно уже не контролирует этот процесс. "Они всё раздают налево и направо," — слышит она разговоры на остановке. Да-да, эти паспорта... Как можно их раздавать налево и направо, как горячие пирожки на ярмарке? Таджики, как говорит она сама себе, уже получили свой миллион за последние годы. И это не просто документы, это билет на постоянное жительство. Теперь они здесь навсегда. И каждый день они становятся всё многочисленнее, и всё больше их больших семей заселяют дома русских людей.
Батюшки мои! — повторяет она вновь, когда замечает, что строительные краны уже не останавливаются, ведь стройка продолжается без остановок, а большинство строителей — это не русские руки. Кто они? Мигранты, которые, как известно, работают за копейки, но живут так, как будто это их земля. И вот где-то рядом слышится, как кто-то пытается шутить: «А что, может, они и школы свои тут построят? Да и больницы?»
Но женщине не до смеха. Она видит правду. Миллионы таких как они уже закрепились здесь, и никто не собирается их депортировать. Батюшки мои! Депортация? Да о чём речь? Это смешно. Никто не выведет этих людей на улицы с палками. Слишком опасно. Ведь что будет, если тысячи "новых граждан" выйдут на протесты? Вряд ли это обойдётся мирно.
А ведь как тяжело представить, что где-то в Дагестане русские, приехавшие туда, начинают устанавливать свои правила и диктовать, как всё должно быть. И как долго они смогут продержаться? Батюшки мои! Но здесь, в Обнинске, почему-то всё наоборот: те, кто приехал, ведут себя как хозяева, а местные уже давно стали гостями в собственном доме.
Женщина подходит к углу улицы, и вот уже перед ней открывается кишлак в миниатюре. Везде шаурма, чайханы, а вместо русских песен на праздниках — звонки на мобильные в аул, где родные ждут новостей о том, как идут дела в "завоёванной" Московской области. Батюшки мои! И кто теперь остановит этот процесс? Кто возьмёт на себя смелость сказать: "Достаточно"?
Диаспоры, диаспоры... Вот кто стоит за всеми этими процессами. Щупальца их проникают во все сферы жизни. Бородачи на виду — это лишь вершина айсберга. Самое интересное происходит за кулисами, в кабинетах, где решаются судьбы. И не надо тешить себя надеждой, что кто-то из этих высоких дядек в мэрии или правительстве возьмёт и скажет: "Всё, достаточно". Ведь все они в одной лодке, в этом нет сомнений.
Батюшки мои! Женщина стоит у ворот своей школы, и её уже не оставляет чувство, что эта земля ушла из-под ног. Что с ней будет дальше? Какие планы на этот кусок России? Пока никто не говорит об этом открыто. Но одно ясно точно: шансов на возвращение прежней жизни становится всё меньше.